Что является для вас точкой опоры? Ведь многие, добившись такого успеха, просто сходят с ума!

Единственной причиной того, что мы благополучно пережили всё это, был наш возраст. Я думаю, если бы всё произошло, когда мне было 17 или 18, я бы погиб, но когда ты старше на 10 лет, ты уже стал другим человеком, ты уже должен работать, вообще говоря, жизнь очень опасная штука, когда тебе 14-19 лет. Однажды я был в такой ситуации, когда подобное могло случиться, но не случилось, и сейчас, когда вижу по телевизору поющих или танцующих детей, я считаю, что половина из них должна быть в школе.

Когда вы перешагнули за черту, отделяющую вас от Dire Straits, и кто для вас был тот человек, без которого Dire Straits не Dire Straits?

О, конечно, Джон, я и Джон – мы были одной командой, тут определяющим было стремление, ведь когда у нас ещё не было предложений, нам приходилось самим организовывать выступления, предлагать самих себя, иногда приходилось что-то ремонтировать, или перетаскивать, вы знаете, мы обычно всё перевозили на машине Джона, нужно было всё погрузить, упаковать в свои футляры, мы уезжали на концерты всё равно как на охоту, и что бы всё это вынести, нужно было очень любить этим заниматься, нужно быть немножко сумасшедшим, я так с детства схожу с ума от гитар, и сейчас если увижу витрину с гитарами, то обязательно остановлюсь и посмотрю, я люблю послушать как она звучит, и вообще считаю гитару замечательной вещью, достойной восхищения.

И вы с Джоном из одной банды?

Да, точно.

Я полагаю, что даже после двух сольных альбомов, вы можете вернуться в DS или нет?

Последний раз мы собирались, когда Джон женился на своей давней подруге, не так давно, пару лет назад, это было здорово, а до этого, на концерт, посвящённый Нельсону Манделе на Уэмбли, мы собрались, несколько раз порепетировали и это тоже было здорово, народу было много, и если ещё будет повод, то ещё сыграем.

Но сейчас вам этого не хочется?

Я люблю сочинять песни и превращать их ещё во что-то, если нужно, например четырёх певцов госпел или ещё что-нибудь, я люблю наслаждаться свободой, и делать то, что нужно для песни, даже если кому-то это не нравится, я считаю, что песня сама покажет, что мне нужно делать.

Как для вас начался Sailing to Philadelphia, с чистого листа, вы предполагали написать примерно 11 песен?

Нет, не с чистого листа, я никогда не начинаю с чистого листа, потому что всегда остаётся задел, всегда находишь что-то в книгах, ещё где-то, что-то будет завершено годы спустя. Так что это не только новый материал, иногда это заготовки, которые со временем станут частью чего-то целого.

Что же объединяет их в общий альбом?

Я не знаю, что их объединяет, я не знаю, как это происходит, иногда вдруг становится ясным, что одна или две вещи задают тему, а другие не подходят, и не могут быть объединены с первыми, и не можешь ничего с этим поделать. Я помню, несколько лет назад, я, работая над альбомом Love over Gold, записал песню Private Dancer, которая не подходила к общей теме, и я отдал её Тине Тёрнер. Теперь песня имеет свою историю, связанную с великолепной и фантастической Тиной, но совершенно отдельную от Love over Gold. И ещё один случай, совсем в другом месте, в альбом вошла песня One More Matinee, которую я начал писать, когда я был почти ребёнком и работал в газете. Меня послали взять интервью у артистов пантомимы городского варьете, я вышел из гримёрной сестёр-лилипутов, и когда вернулся в офис, то вместо своей работы, стал писать песню, но как обычно, она не могла найти своего места и не была завершена, прошло много времени с тех пор, я ужасно медленный и очень жалко, что так получилось, но для меня это обычное дело, но сейчас она завершена и включена в альбом.

По-моему основная тема альбома – Америка, песни про Америку, путешествие в Америку, жизнь в Америке, почему так?

Да, я думаю моё поколение выросло и Америка захватила всё наше сознание посредством музыки и кино. Но множество сюжетов кино – это европейские изначально, просто переведены, и до сих пор много европейских. Также и песни – много европейских, ирландских, шотландских, английских, они могли быть, откуда угодно: итальянские и немецкие, всё было представлено там, и конечно, это разжигало наше воображение, тогда мы не знали черное это или белое, не понимали языков, но мы выросли среди этого, и это казалось важным и особенным. Было радио Люксембурга и две или три записи и потом мы были подростками и имели друзей, у которых были тоже свои записи. Кто-то играл на гитаре, и ты мог взять её у него поиграть, это было как наваждение, и это было обычным делом, хочешь научиться играть на саксофоне – вот саксофон, хочешь барабанить – барабань, найти инструмент не составляло особенного труда.

Каково ваше мнение об Америке, создаётся впечатление, что оно вдохновило вас на написание многих песен?

Да, Америка – воплощение всего мира, я считаю это место замечательным и народ там замечательный, и это больная и старая тема, да я думаю, что альбом об Америке, о её многообразии. Ясно, многое получило своё развитие оттуда, у американского общества нет классовой системы как таковой, нет груза прошлого, что, однако в свою очередь оборачивается новыми проблемами.

Такое впечатление, что вы писали свои песни там или на гастролях.

Вы знаете и здесь и там, я пишу песни и на гастролях, но большинство я написал в Англии. Одна, та, которую звукозаписывающая компания выбрала в качестве сингла, точно написана в Шотландии, На самом деле я не в восторге от выбора в качестве сингла What it is'. Во время тура 96 года, мы приехали в Шотландию позже назначенного времени, гораздо позже, опоздали на приём, везде были люди в килтах (шотланских юбках) и дети кругом – было здорово. Эдинбург всегда интересен для меня, и я всегда стараюсь там побывать, когда приезжаю в Шотландию.

Кем вы себя считаете: автором песен, который иногда играет на гитаре или гитаристом, который может сочинять песни?

Когда начинаешь играть на гитаре, думаешь что ты гитарист, но по прошествии нескольких лет, понимаешь что это и близко не так, изучение игры на гитаре – это как путь в бесконечном тоннеле. Сочинительство начинается после того, как напишешь несколько песен, и думаешь да, я наверное могу это делать, но это ведь не то, что быть автором хорошей прозы или хорошим журналистом, или поэтом, конечно это поэзия, но совсем не то, о чём мы читаем в сборниках стихов. Это другое, здесь свои тонкости, есть вещи, которые могут быть выражены в поэме, но которые не включишь в песню.

Можно ли сказать, что вы обозреватель-автор песен?

Я думаю это так, словно стоишь в дверях, и наблюдаешь за тем, что происходит снаружи, так было с The Money for Nothings, The Sultans of Swing – это портреты личностей, не столько самих людей, сколько их особенных качеств, нет каких-то законов или формул, все получается само собой, иногда сначала приходят слова, или всё вместе, иногда музыкальная фраза, иногда что-то приходит с музыкой, если работаешь над фильмом, то думаешь о мелодии и содержании, если пишешь песню и пришла идея, тема, то чувствуешь импульс, находишь бумагу, что-то происходит и не даёт тебе уйти, но чаще всего бывает что по утрам возникают мысли, а как побреюсь – их уже нет, что лучше всего.

А про себя вы когда-нибудь писали песни?

Я не думаю, что у меня это когда-нибудь получалось, я помню когда вышел первый альбом, моя мама сказала: господи, сколько ты с себя снял всего, может так оно и было, может первый альбом и был таким, но я не особо над этим задумывался, я думаю, меня больше привлекает отражение происходящего вокруг меня, это то что привело меня к журналистике и живописи, это всегда было мне присуще и нравилось. Изучать и потом писать об этом для меня более интересно и важно, чем просто писать о том, что на поверхности.

И вы собираетесь в дорогу с этим материалом?

Я б хотел проехать по миру с этими вещами и теми что скоро ожидаются и посмотреть, так, что если кровать даст дорогу, увидимся весной.

Что за кровать?

Если она будет нормальной, хорошей для тура, я поеду.

Перевод (с) Елена Курбатова и Дмитрий Кумченко

Источник: markknopfler.ru